Евгения Константиновна Трубач. В воспоминаниях учеников.

Здравствуйте, всем. В одном из своих постов я уже говорил о том, что мы по праву гордимся нашими чемпионами, но иногда абсолютно забываем о тех, кто этих чемпионов делал. Звезда сама по себе вспыхнуть не может. Её непременно кто-то зажигает.
Как Толкачев Николай Григорьевич  «зажег» звезду Николая Андрианова, или как нельзя представить взлет Ольги Корбут без Ренальда Ивановича Кныша, или что сделал такого Виктор Ильич Алексеев, чтобы Пабло Пикассо, увидев как  Галина Зыбина  толкает кипич сказал:

«Красиво! Техника, как в балете! Красиво…»

Вот чтобы, исправить эту несправедливость по отношению к тренерам и появилась рубрика «Тренеры».

А открывает ее книга Александра Фомичева «Евгения Константиновна Трубач. В воспоминаниях учеников»

Книга — воспоминание о прекрасной женщине, о замечательном тренере по академической гребле Евгении Константиновне Трубач. А вообще, книга о жизни… Той жизни, в которой, трава была зеленее..

Часть 1.

Константин Немчинов. Воспоминания о Маме

***
О Евгении Константиновне как о тренере расскажут многие.
Я – немного.
Самое главное – она считала, что пусть лучше десять учеников обижаются, что «не додавила», «не дожала» — чем один на то, что «пережала».
Поэтому легко отпускала к тренерам в сборную СССР.
Спрос на ее учеников был.
И еще – принимала в клуб всех желающих независимо от роста и веса. Желание – главное.

1. Биография.

Дореволюционная жизнь в семье не обсуждалась, так как, вероятно, семья не была рабоче-крестьянской.
Папа Константин был управляющим лесными угодьями какого-то владельца. Фамилию Трубач получила от прапрадеда – трубача в полку. Песня про «трубача на печи» – это из этой серии.

Моя бабушка Аня (мама Евгении Константиновны) жила рядом с Почтамтом в огромной квартире, где жили три семьи (все родственники).

Была шустрая, заботливая «хлопотунья». Хотела чем-то помогать и до старости работала мойщицей посуды в столовой на углу.

2. Жена.

Женой пришлось побыть очень мало лет.
Познакомилась с моим папой Михаилом Ивановичем Немчиновым в лыжной секции, которая базировалась в Дацане. (У моста ЦПКиО № 3, недалеко от «Старой деревни»). Тогда можно было бегать на лыжах прямо от Дацана.

Рассказывала, что когда приходилось ночевать (перед соревнованиями, или еще по какому случаю), то было страшновато – что-то мерещилось.
Летом – все время в гребном клубе «Строитель», в строительстве которого папа и участвовал.
В декабре 1936-го – свадьба, в октябре 1937-го – родили меня, прошло два года – и Финская кампания. Ожидание, страх за мужа.

После окончания – жена героя. Была фотография, где Михаил Иванович Калинин вручает Михаилу Ивановичу Немчинову орден «Боевого Красного Знамени» — тогда еще высший орден.
Льготы как герою, книжка с отрывными талонами на бесплатный проезд на поездах (использовал один раз для поездки жены на лечение – гнать камни из почек).

Папа задействован для написания «Устава Красной Армии» (опять одна).
Тут снова война, и уже не комиссаром отряда Владимира Мягкова, а как командир 5-го отряда лесгафтовцев, куда-то в псковские леса. Никаких известий два года, потом – страшное: «Пропал без вести».

Семья «пропавшего без вести» становится почти семьей «врага народа», лишается всех предыдущих льгот.
Мама усугубляет еще тем, что усыновляет сына «врага народа» — Феликса.
Его отец контр-адмирал Алякринский, основатель и строитель ЦНИИ им. Крылова, назывался Сталиным — «Аля Большой».

Кроме кораблестроения занимался пуском ракет (на Заячьем острове была такая контора).
В одну из ночей позвонили, он сказал «Клавушка, мне срочно по работе» и пропал.
Клавдия Васильевна стала бегать искать, добиваться – за что, и угодила в подвал «Большого дома», а потом в Семипалатинск тачки таскать (два высших образования и знание языков).

Три сына остались одни в квартире. Младшего родственники вероятно забрали. Старший попал в детдом и был эвакуирован, где его и встретила Евгения Константиновна. Средний, Максим, попал в плохую компанию и оказался в колонии.

Вспомнился такой случай.
Когда только началась война, отец ушел в партизаны, а мама встретила войну работницей ОТК на Кировском заводе. Меня поразила одна бумажка, где говорилось, что Евгения Трубач (дата) получила лопату и лом и была откомандирована для рытья противотанковых рвов под Ленинград и лопату сдала (дата, печать) после возвращения.

В наше время после субботника на Крестовском острове лопат и граблей, брошенных на своей территории, сколько хочешь. А во время войны такой учет.

Из воспоминаний Евгении Константиновны:

«Кировский завод фашисты не бомбили, так как знали (им специально «подсказали»), что на этой территории лагерь для всех эсэсовцев, попавших в плен. Тут жили, тут работали». Не бомбили, но «зажигалки» бросали.

«Как завоет сирена, бежим на крышу: «зажигалки» совать в песок, чтобы крышу не прожгли.
Ужас был не от летящих на тебя самолетов (они еще и пострелять могли), а от десятков «зеленых цепочек», направленных со всех сторон на завод. Сколько же предателей вокруг? А над городом море «цепочек»…».
Когда на Кировском заводе перестали собирать новые танки, только ремонтировали приходящие с фронта, вышел приказ собирать вещи – 10 кг, и на самолете – в Нижний Тагил, где стал работать филиал Кировского завода.

Там подхватила какую-то инфекцию, вроде даже тиф, и в больнице врач констатировал смерть и отправил в морг. Через какое-то время санитарка чуть не упала в обморок, увидев, что мертвая шевельнулась.

Сказалась спортивная закалка. Выходили и дали инвалидность высшей категории как выходцу с того света, и мама поехала в интернат для детей Ленинграда, где директором была жена брата.

Руководить жена (не помню, как ее звали) не умела.
Ребята были брошены – разбегались по окрестностям, обирая огороды (как сейчас делают гастарбайтеры) и были ужасом для местных жителей.

Мама взяла «бандитов» в ежёво-ласковые руки. Ее стали звать «мама Женя». Организовала трудовые отряды, которые работали на полях колхоза и частных хозяйств, за что получали не деньги, а продукты.

Жизнь наладилась.
Начали оформлять документы на возвращение в Ленинград.
Выясняется, что Алякринский – лучший ученик в школе.
Но золотую медаль, да и серебряную, ему не дали, т.к. на дипломе портрет Сталина, а он – «сын врага народа». И ехать в Ленинград не может – не к кому.

Евгения Константиновна оформляет усыновление и везет в Ленинград. Усугубляя звание семьи «без вести пропавшего» званием «врага народа».

Начинает искать родственников Феликса. Находит «на зоне» Максима, добивается освобождения, усыновляет и организовывает поступление в Морское техническое училище.

Находит мать – Клавдию Васильевну, помогает переехать на 101-й километр.
В общем, работала Отцом.
Мне повезло, что мамой-2 становится сестра отца – Нина Ивановна. И много помогает вторая сестра отца «тетя Атя», Александра Ивановна.

3. Мама.

Евгения Константиновна женой была за всю жизнь несколько лет. Были попытки со стороны очень приличных мужчин, но были отвергнуты.

«Мамой» была для десятков пацанов и девчат.
Сейчас, оглядываясь назад, удивляюсь ее терпению и «спокойствию» — внешнему, конечно, по отношению к моим поступкам.

Во-первых, накормить и одеть. Запасти дров для печек в квартире. Ловила брёвна в реке.

Ученики помогали пилить, колоть и довезти до сарая. Дальше я.

Я как «нервотреп»: конечно, не помню всех эпизодов.

№ 1. Сижу делаю уроки. Скучно. Достаю из ящика моего стола ракету и кидаю в печку. Хорошо, что успеваю закрыть на задвижку. Ракета носится внутри круглой печки, три струи огня вырываются из дырочек внизу дверцы. Бросаюсь к дверям в комнату и закрываю на крючок. Ракета успокаивается.

Приходит с кухни мама. Нюхает. Молча открывает все мои ящики. Складывает в пакет ракеты, патроны и всякую другую добычу из разрушенного Елагина дворца и уносит на помойку. «Больше домой не приноси! Когда будешь брать, вспомни про двух учеников твоей школы с оторванными кистями рук».
Инцидент исчерпан.

№ 2. Ребята из дома (все старшие) решили попробовать курить. Идем к Шуре Грековичу (3 этаж) домой, выгребаем из печки (лето, печку не топят) окурки, которые туда сбрасывают его отец, и по «черному ходу» забираемся на чердак и пытаемся покурить.

Куда оставшиеся окурки? На чердаке вешают сушиться белье: найдут! Шуре нельзя, отец увидит. То же самое остальным. Окурки переходят ко мне в карман.

Утром меня поднимает мама. Вижу – сердитая. Она шевелит спинку стула, и на полу увеличивается куча окурков.

Первый и единственный раз схлопотал ремня по попе.
Инцидент исчерпан.

№ 3. Мама достает путевку в летний пионерский лагерь. Лагерь оказывается паршивый.

Школа недалеко от кольца трамвая, у Политехнического института. Кормят плохо, воспитатели отдельно, пионеры отдельно.

К концу смены напала какая-то зараза, и оставляют на карантин, на неопределенный срок.
После обеда, в чем одет, ухожу из лагеря, «зайцем» на перекладных добираюсь к ночи до дома.
Стучу в окно. Сонная мама открывает, кормит, укладывает спать.

Очень занята, и за вещами едет через несколько дней, удивляясь, почему нет беспокойства в лагере.
Почему не ищут?

Приехав, говорит, что мама Немчинова Константина.
«Хорошо! Сейчас позовем!»

Пробегающему мимо пионеру: «Найди, приведи Немчинова из (?) отряда»
Проходит время, не ведут.
«Сейчас обед будет! Он на прогулке, но к обеду придут!»

За столом Немчинова не находят. Вопрос к пионерам: «Где Немчинов?»
Отвечает мама: «Он уже 4 дня живет дома!»

Легкая паника.
Оказывается, умные пионеры сообразили, что если не говорить, то порцию ставить на стол будут. Ее можно съесть совместными усилиями.

— «Можно забрать вещи?»

— Да, да, сейчас! К пионерам: где место Немчинова?

Показывают. Все вещи, а это постельное белье, запасная одежда, мыло, щетка и пр. исчезли.
Кто «сбондил», «свистнул», «спер», неизвестно.
Мама молча уезжает.
Инцидент исчерпан.

№ 4. Иду в школе по пустому 1-му этажу и вижу, что стена справа от меня запотела на масляной краске, правой рукой рисую большую букву Й.
Иду дальше, не успеваю больше ничего написать (к счастью!), как меня хватает учительница и тащит к директору.

Вызывают маму. «Ваш сын хулиган и т.д. и т.п.»
Мама просит показать, где это произошло. Показывают.
Там все сухо и чисто.

Мама спрашивает: в чем ущерб школе?

«Не в ущербе дело! А в том, что он хотел написать».
«А что он хотел написать?» — спрашивает мама.
«А вы не догадываетесь?»
«Я – нет. А вы что думаете?»
Молчание. Инцидент исчерпан.
Мне ни слова.

Я уже значительно позже понял, что мама привила мне такое поведение: у нас конфликт, даже пошумели, поругались. Разошлись.

Встречаемся, ни в одном глазу, никаких вопросов и разборок.
Если мозги есть, то каждый понял, в чем виноват или прав. И хорош «толочь в ступе».
Перенес это на общение с людьми.

№ 5. Прихожу домой в середине года и сообщаю, что в школу больше не пойду, потому что учитель истории меня обидел своим высказыванием. (Сейчас не помню, что и о чем!!!)
«Ну, твое дело!» — говорит мама. Вероятно, надеясь, что пройдет дурь и пойдет доучиваться.
Маму вызывают в школу. Не идет: некогда.

Приходят домой. Просят заставить сына ходить в школу.
«Разговаривайте с ним! Ему жить дальше!»
Так и не пошел. Пошел подсобником на дерево-распилочный завод, напротив гребного клуба «Знамя».
Заканчивал на следующий год вечернюю школу.
Решил учиться без троек «для мамы». Что и выполнил в школе и в институте.

№ 6. 1959 год. Нас с Питиримовым как чемпионов ВЦСПС берут в расширенный состав Олимпийской сборной к Риму.
Зимний сбор в Поти.
Из-за двоих мама не может бросить «Буревестник», едем одни.
Нас прикрепляют к тренеру по фамилии Дурнов.
Вижу (сравниваю с тренировками у Евгении Константиновны), что оправдывает фамилию на 150-200 %.
После сбора отказываюсь тренироваться у Дурнова.
Питириму дают 60 или 90 рублей стипендии, и он остается в сборной.
Мы с Евгенией Константиновной находим нового партнера в двойку парную.
Инцидент исчерпан.

№ 7. Папы нет, но он не умер, а «пропал без вести», мама отмечает его дни рождения.
Именно в день рождения прихожу домой. Мама интересуется, как дела в Октябрьском районном комитете КПСС.
«Меня выгнали из партии!»

Тетушки выражают волнение. Мама говорит: «Давай к столу, вспомним папу!» Внешне спокойна.
Потом понимаю, что это такое для людей, переживших 1933-й и т.п. годы. Знающих судьбу Алякринских… Что они могли думать о последствиях исключения из партии?
Когда меня спрашивали «За что выгнали?», я отвечал «Было бы за что – расстреляли бы», а так только выгнали, значит, не за что.

И добавлял анекдот:
«В зоне один зэка спрашивает другого:
— Тебя за что?
— Ни за что!
— Врешь! Ни за что дают 5 лет. А тебе 9 дали!»

№ 8. Мама днем на 12-м этаже, где я живу с Мариной и Юлихой. Она одна.
Звонок. Открывает.
«Здравствуйте, вы кто?»
«Я мама Константина».
«А я жена любовника жены вашего сына!»
«Что вы хотите от меня?»
«Надо поговорить с вами, с вашим сыном. Я не хочу терять отца моего сына!»
«Хорошо! Я сейчас спущусь, поговорим на улице!»

Уходит. Мама закрывает квартиру, спускается на 6-й этаж и там сидит, ждет, когда эта тетя уйдет.
Мне ни слова! Хотя я всё знал, но не говорил ей.
Когда через какое-то время всё узнается, т.к. я перехожу жить к маме, она рассказывает этот случай. Смеемся, почему же она не осталась в квартире и там не ждала. Ведь тетя не могла попасть в квартиру, надо было просто не открывать, если бы вернулась.
Инцидент исчерпан.
Я живу у мамы.

Можно перечислять еще десяток «нервотрепок», которые спокойно (внешне) переживала из-за меня мама.
Но потом я изобрел способ не рассказывать о моих приключениях, чтобы ее не волновать.
Сейчас понимаю, что скрашивали ей жизнь ее ученики, которых она любила, заботилась, и они отвечали ей взаимностью.

Ну, кроме тех, кто отправил ее на пенсию ровно в 55 лет, день в день, чтобы разобрать ее команды для своей отчетности.
Ей пришлось работать на проходе в бассейне или дежурной в гостинице.
Конечно, скучала по «Буревестнику», но говорила, что так спокойнее и ей это нравится.
Зато очень большое число учеников навещали до конца дней, чуть ли не каждый день.
И уж, конечно, 14 декабря был аншлаг.
Думаю, что не будь этих войн, у мамы были бы не я один, а еще дети.

4. Бабушка

Конечно, лучше могут рассказать внуки. По моему мнению, она их очень любила, и они ее тоже.

Эпизод № 1.
Юлиха рассказывает мне: Мишка с мамой делает что хочет. Если не так, бряк на пол и ногами, руками стучит, пока не добьется. Не заснет, пока мама не почитает книжку, и обязательно свет чтобы горел.

Приезжает Миша к бабушке. Вечером бабушка говорит:
«Миша, постель готова! Время спать!»
Миша идет в темную комнату, ложится и засыпает.

Эпизод № 2.

Миша вырос, и не только по субботам и воскресеньям, а приходит к нам с бабушкой и в будние дни.
Мама Миши требует от меня, чтобы я не пускал в другие дни:
«Договорились по субботам и воскресеньям, и всё!»

Потом узнаю, что Мишка уходил после ссор с мамой.
Когда я сказал ему, что мама разрешает только по субботам и воскресеньям, он перестал приходить по будням.

От Юлихи бабушка узнает, что из дому он все равно уходит и по будням, и где-то болтается.
В очередной приход в субботу она говорит Мише:
«Мне плевать на договоренность мамы с папой! Приходи к бабушке в любой день или вообще живи у меня. Я разрешаю».
Этим спасла внука от болтания.
Спасибо бабушке Жене.